В Перми состоялся международный симпозиум-диалог «Свобода совести и культура духовности». На нем с докладом выступил доктор исторических наук, кандидат богословия протоиерей Алексей МАРЧЕНКО. Мы публикуем выдержки из доклада и суть дискуссии на тему служения священника в армии. В дискуссии принял участие заведующий отделом защиты свободы совести аппарата Уполномоченного по правам человека в России Михаил ОДИНЦОВ. ВОИН ПОДОБЕН МОНАХУ Протоиерей АЛЕКСЕЙ: – Армия – это специфический и противоречивый по своей внутренней сути институт. Противоречие заключается в том, что, будучи средством пресечения зла в окружающем мире, армия по определению является инструментом ведения войны, то есть инструментом насилия человека над человеком, одного социума над другим. Армия – это особое общество, основанное на принципах жесткого подчинения. Жизнь солдата регламентирована воинским уставом, согласно которому заранее определены и прописаны даже такие простые действия личности, как передвижение в пространстве и употребление пищи. В армии, как и в монастыре, действует закон беспрекословного послушания, предусматривающий отсечение собственной воли перед волей командира. Устойчивая организационная системность и главенство жесткого авторитарного принципа позволяет армии быть хорошо организованным, мобильным и управляемым целым, способным к выполнению самых сложных, невозможных для гражданского общества, организационных задач. Либерализация управленческой системы ведет к разрушению армейской структуры и потере боеспособности. Русская армия столкнулась с такой проблемой в 1917 году после Февральской революции. Изданный Временным правительством Приказ N1 провозгласил равные права офицеров и нижних чинов, выборность командного состава. Однако этот приказ совершенно разложил и деморализовал русскую армию и флот. В то же время при одной лишь внешней организованности армейский коллектив будет тупым, прямолинейным механизмом, способным к буквальному выполнению приказа, но не способным к творческому сознательному служению Отечеству, не способным к подвигу. Воинскому коллективу должна быть присуща победоносная нравственная сила, которая может быть выражена в категориях внутренней свободы человеческой личности. В армейских условиях человек особо остро переживает привязанность и любовь к родителям, друзьям и любимому человеку. В воинском коллективе лучшими проявлениями этих чувств могут стать взаимовыручка, братское чувство и отеческое отношение командиров к подчиненным. Такие качества способны гармонизировать психологически сложную обстановку воинского коллектива. ЗА ДЕНЬГИ НЕ ИДУТ УМИРАТЬ Высшей стадией проявления любви является готовность военнослужащих к самопожертвованию во имя высоких духовных идеалов. Об этом говорит Евангелие: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн, глава 15). И, конечно, вершина всех ценностей – это Бог. «А живем ли – для Господа живем, умираем ли – для Господа умираем», – сказано в послании апостола Павла к римлянам. За деньги можно воевать, за деньги можно убивать, но нет таких денег, за которые можно было бы умереть. Солдат или офицер, надев военную форму и встав в строй, не перестает быть личностью в религиозном понимании, то есть живым образом и подобием Божьим. В иной системе мировоззренческих координат солдат превращается в пешку на поле боя, в статистический штык или ствол, в безликое «пушечное мясо». Только обладание подлинной внутренней свободой и стремление к нравственным религиозным идеалам способны вознести солдата до высот геройства и святости мученика. Глобальное противоречие воинского служения и бытия института армии заключается в том, что зачастую солдат, целый воинский коллектив, да и вся армия, лишены возможности следовать внутренним позывам совести, своим нравственным принципам. Несмотря на религиозно-нравственные убеждения, солдат нередко становится заложником грязной игры политиков, участником захватнических кампаний, военных провокаций и даже геноцида целых народов. Еще одной негативной стороной воинского служения является ситуативная отмена права человека на жизнь – жизнь собственную и жизнь других людей. Принимая присягу, человек подчиняется законам военного времени и берет в руки оружие. Тем самым он выражает свою готовность не только сознательно отдать жизнь, «ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» (Матфей, глава 26), но также и предать физической смерти любого человека. Можно сказать, что вся деятельность армии, как в мирное время, так и в военное, есть совершенствование в умении убивать людей, поражать и истреблять противника, иногда самыми ужасными способами, при помощи оружия массового поражения: ядерного, химического и бактериологического. До сих пор христианское богословие и религиозная философская мысль не ответили на злободневный вопрос: является ли грехом убийство на войне? ШТАТНЫЕ СВЯЩЕННИКИ Помимо этих антиномий войны и военной службы в современной армии присутствует масса проблем, появившихся в результате утраты и падения нравственных основ воинского служения. К трагическим реалиям можно отнести издевательство старших военнослужащих над младшими, самоубийства, национальную вражду, иногда с ярко выраженным религиозным оттенком, и другие пороки, присущие современной армии и обществу. Задача священника в армии – помочь военнослужащему выиграть борьбу со злом. В основах социальной концепции РПЦ говорится: «Православные пастыри, как несущие особое послушание в войсках, так и служащие в монастырях призваны неукоснительно окормлять военнослужащих, заботясь об их нравственном состоянии». В этом направлении за последние 15 лет были сделаны практические шаги: свыше 2000 священнослужителей на безвозмездной основе сегодня трудятся в войсках и оказывают пастырскую помощь военнослужащим, принося свою лепту в духовно-нравственное и патриотическое послушание. До недавнего времени это взаимодействие было основано на соглашении о сотрудничестве с Вооруженными Силами, которое церковь заключила в апреле 1997 года. В 2009 году оно вышло на качественно новый уровень, когда состоялась историческая встреча руководителей ведущих религиозных организаций страны с руководством Вооруженных Сил и с Президентом РФ. Сегодня уже на государственном уровне утверждено Положение «О военном духовенстве в Вооруженных Силах РФ». По последним данным, уже официально учреждено 240 ставок для военных капелланов. Известно, что процесс формирования штата института военного духовенства проходит не вполне успешно, так как нашлось немного желающих среди священнослужителей понести такое тяжелое служение. СТОЯЩИЕ НА ПОРОГЕ ХРАМА – Отец Алексий, а как быть с внецерковными людьми, с воинами, стоящими на пороге храма или за его оградой, может ли церковь их утешить? – Я думаю, что это прямая обязанность священника – укрепить дух такого человека. Если священник проявит необходимый такт и доброту, если он действительно будет всеми доступными средствами заниматься врачеванием душ, то, с Божьей помощью, достигнет успеха. Я категорически против позиции священника, попадающего в Вооруженные Силы, если она носит чисто миссионерский характер. Я знаю это по своему опыту. В 1996 году, будучи молодым священником, я был назначен настоятелем воинского храма святой великомученицы Варвары в Пермском военном институте ракетных войск стратегического назначения. Каждый день я и мои помощники находились в стенах этого военного вуза. Благодаря тому, что мы не ставили перед собой цель заняться там миссионерством, а просто работали с теми людьми, которые к нам приходили с разными проблемами, мы очень органично вошли в жизнь этого воинского подразделения. У нас была хорошая репутация. Многое зависит от самого человека, насколько он искренен, насколько он готов на диалог с пастырем. Здесь нужен союз, а результат будет зависеть и от позиции пастыря, и от установки, которую дает себе приходящий к нему человек. ДЕДОВЩИНА ДЕДОВЩИНЕ – РОЗНЬ – Вы рассказали о своем служении в военном училище ракетных войск. Там есть дедовщина? – В свое время мне пришлось быть курсантом Суворовского военного училища. У нас тоже была эта проблема. Однако между суворовцами, курсантами она не проявляется в той мере, в какой существует в войсках. В военных училищах присутствуют элементы неуставных отношений – старшие курсы иногда проявляют неуважительное отношение к младшим, но все это, как правило, не выходит за определенные рамки. Думаю, что дедовщина в русской армии – явление не новое. Она существовала всегда. В России в 18-19 столетиях служили долго – срок солдатчины был 25 лет. В одном подразделении служили люди трех поколений. Естественно, что старые солдаты, «деды», черную работу поручали делать молодым. Они муштровали молодых солдат, которым завтра нужно было идти в бой, и тем самым помогали им выжить в предстоящем кровопролитии. Но когда наступало время сражаться, они не посылали этих молодых мальчиков вместо себя. Деды, старики шли на смерть первыми, чтобы сохранить жизнь молодым солдатам. Это нормальные взаимоотношения в воинском коллективе, способ организации, система выживания. Если принуждение в воинском коллективе не перерастает в издевательство, моральное унижение человека и жестокость, если оно оправдано высокой и гуманной целью, оно имеет право на существование в условиях армии. Такая дедовщина просто необходима. Другое дело, когда командир или старшие военнослужащие готовы в бою пожертвовать своими подчиненными и молодыми солдатами, чтобы самим остаться в живых. Используют молодых, чтобы получить экономические или политические дивиденды, заработать высокое звание или набить свой карман. Если дедовщина построена на неоправданной жестокости, издевательстве – это преступление перед личностью, законом и Богом. Убежден, что изжить дедовщину в армии невозможно, но на каких морально-нравственных основах она будет существовать в современной российской армии – это другой вопрос. СЛОВО И ЛЮБЯЩЕЕ СЕРДЦЕ – Должны ли капелланы быть военнослужащими и иметь воинское звание? – Долгое время в российской армии не существовало официального института военного духовенства, священники приходили в войска по просьбе командиров и солдат, по личной инициативе. Что касается меня, дело обстояло так. Однажды меня вызвал архиепископ Пермский и Соликамский Афанасий и сказал: «В ракетном училище отрыт храм, туда нужно направить священника. Я почитал твое личное дело, ты суворовец, давай занимайся этим делом». Тогда я понял замысел Божий обо мне. В свое время мне не суждено было стать офицером, помешала болезнь. Теперь я возвращаюсь в армию в качестве священника. Годы служения в храме святой великомученицы Варвары оказались для меня самыми счастливыми и радостными, полными вдохновенной пастырской работы. Я счастлив, что служил Богу среди замечательных людей, которые были мне родными, которых я уважал и хорошо понимал их нужды. Сегодня пастырское служение в войсках принимает институциональный характер. В этом много позитивного, потому что армия требует организованного участия церкви в ее жизни. Будем надеяться, что пастырская работа военных капелланов не будет сводиться к формальному исполнению своих обязанностей, а приобретет характер живого деятельного участия в реальной повседневной жизни военнослужащих. Замечательно, что у военных капелланов будут зарплаты, пусть и небольшие – 10-12 тысяч рублей. Труд священника нелегкий и достоин материальной поддержки церкви и государства. Что касается присвоения священникам воинских званий, я категорически против этого. Считаю, что у священника и так достаточно высокий социальный статус, ему не нужно становится в один уровень с офицерами. Кроме того, священник должен сохранять определенную степень независимости от командного состава, чтобы не стать обычной управленческой единицей. Не случайно должность военного капеллана обозначена как «помощник командира воинской части по работе с верующими военнослужащими», а не «заместитель», находящийся в прямом подчинении начальника. Еще раз подчеркну, построенное исключительно на формальной директивной основе пастырское служение в войсках обречено на провал. Если священник не имеет любви, доброты и такта по отношению к военнослужащим, то быстро загубит доброе дело, настроит против себя командиров, воспитателей и подчиненных. Такие случаи мне известны. Священнику по найму нечего делать в войсках. Он ничего не сможет сделать для армии, а скорее только принесет вред. В АРМИИ ВСЕ РАВНЫ Михаил ОДИНЦОВ: – Вопрос о капелланах – очень сложный. На его поверхности, казалось бы, лежит добро, но на самом деле все это может повлечь за собой крайне негативные явления. Церковь в нашей стране отделена от государства. Армия же является частью государственного института. Сразу же возникает вопрос: где же принцип светскости, не нарушаем ли мы его? В нашем законодательстве сказано, что в государственных учреждениях непозволительно организовывать религиозные объединения. К тому же, мы говорим, что у нас все религиозные конфессии равны между собой, но в Вооруженных Силах предлагается ввести почему-то только четыре традиционных. А как быть с остальными? И если удовлетворять духовные потребности представителей всех вероисповеданий, то не превратятся ли военные городки в многочисленные храмовые сооружения, молитвенные дома? Капеллан приравнивается к должности помощника по воспитательной работе с верующими военнослужащими, а неверующие военнослужащие – с ними кто будет работать? Религиозное общество не замещается четырьмя религиями, это игнорирование многообразия религиозной жизни страны и показатель неуважения к остальным верующим. Если мы создаем гражданское общество для всех, то надо максимально учесть все интересы. Это не удастся на 100 процентов, но стремиться к этому надо. Есть вопрос и другого порядка. Если мы – светское государство, то должны сформулировать некие идеалы и ценности независимо от религии. Государственные ценности не должны иметь религиозный характер. Религиозное обоснование становится твоим внутренним посылом, если ты верующий человек, ты исполняешь государственную обязанность, и ты исполняешь свой внутренний долг, который понимаешь для себя как долг религиозный. А ставя на первое место конфессиональные предпочтения, мы разъединяем общество. Армия всегда служит политическим интересам. В гражданскую войну «белые» солдаты перед командирами и перед батюшкой ставили вопрос – а как же быть с заповедью «не убий», ведь это наш род, такие же, как мы, по языку они нам братья, по крови братья и по вере братья – так как же можно в них стрелять? Что отвечали отцы, командиры и батюшки? «Это не братья вам, в отношении их можно нарушать эту заповедь. Это проклятая красная сволочь, которую нужно уничтожать всеми доступными средствами. Идите в бой, стреляйте, уничтожайте, чем больше, тем лучше!». Удовлетворение религиозных потребностей должно происходить на личном уровне. Воинские части в основном располагаются не в особо удаленных районах, есть ближайший город. Если возникает потребность сходить в церковь, надо дать солдату увольнительную. Но нельзя превращать армию в подразделение, где существует огромное количество духовных лиц, разбивать солдат по этому признаку, как в школе. Капеллан – военный священник в армии, ответственный за воспитание рядовых солдат, матросов, офицеров и их семей, в функции которого входит совершение богослужений для военнослужащих, контроль их морального состояния, отпевание умерших (погибших). В настоящее время капелланская служба присутствует в абсолютном большинстве армий мира, а их правовой статус закреплен не только во внутригосударственных и международных законах. Должность капеллана в армии и на флоте Российской империи существовала до 1917 г. В Советской армии институт военного духовенства был заменен институтом политработников. Священнослужителям, входившим в состав военного духовенства, попавшим во власть неприятельской державы и оставшимся или задержанным для оказания помощи военнопленным, будет разрешено удовлетворять их духовные нужды. Женевская конвенция от 12 августа 1949 года об обращении с военнопленными, статья 35 Материалы по теме ИСТОЧНИК// Журнал Уполномоченного по правам человека в Пермском крае «Человеческое измерение», № 2