Чтобы поставить точку в деле о массовом избиении осужденных в колонии строгого режима АМ 244/9-11, понадобилось семь лет. Решающую роль в деле сыграли гражданские институты: Пермский региональный правозащитный центр, Уполномоченный по правам человека в Пермской области, а также средства массовой информации. Холодная весна 2001-го Поселок Чепец Чердынского района Пермской области. 2001 год. Середина апреля. Кама готова «вскрыть вены», но лед еще прочен. За колючкой, в исправительной колонии строгого режима АМ 244/9-11, тоже кипит кровь. Администрация показывает, кто в доме хозяин. Она проводит карательную операцию. В первый день, 17 апреля, заключенных, возвратившихся с работы, загоняют в комнату обыска: «К стене, скоты, смотреть в пол!» Мат, пинки, удары дубинками по головам, ребрам, почкам. Среди пострадавших – Владимир Дедовский, Александр Матросов, Виктор Видин. Заключенных выгоняют на улицу и приказывают гусиным шагом добираться до столовой, угрожая все теми же резиновыми дубинками. В столовой во время обеда и на вечерней поверке экзекуция продолжается. Заключенного Станислава Бухмана избивают, например, только за то, что очень тихо выполнил приказание – произнес звук «а». На второй день спецназ продолжает лютовать. Заключенных всячески унижают, заставляют летать самолетиками, жужжать. В столовую приказывают идти попарно, взявшись за руки, а потом везти друг друга на закорках. На головы несогласных тут же сыплется град ударов. Разбираются и с сидельцами СУСа – отряда строгих условий содержания, среди которых Дмитрий Горохов и Алексей Пазлеев. «Спят усталые игрушки…» – поют злорадно спецназовцы, входя в камеры, а потом с криками «Банзай!» начинают избивать всех подряд. «Быстрей, скотина, на коридор!» – кричат каратели, подставляя под ноги зэкам скамейки. В коридоре приказывают раздеться и распластаться по стене. Бьют, не переставая, в течение 20 минут. Вновь прибывшим заключенным, которых определили в ШИЗО, тоже достается по полной. Например, Игоря Колпакова спецназовцы огревают палками в присутствии контролера Куляки и начальника службы безопасности Филиппова. Издевательства продолжаются еще два дня. Оправдание «варяга» Широкой общественности апрельские события становятся известны не сразу. «Лед трещит» лишь через полтора месяца, когда заключенные пишут порядка 160 жалоб. Заявления попадают к адвокатам, в Пермский региональный правозащитный центр, к Уполномоченному по правам человека в Пермском крае, в СМИ. Гражданские институты начинают действовать. Омбудсман создает общественно-государственную комиссию. Правозащитники устремляются в колонию. Областной прокурор Александр Кондалов вынужден вынести постановление о возбуждении уголовного дела по факту случившегося в АМ 244/9-11. Реагирует и Генпрокуратура, откуда в начале сентября 2001 года прибывает Юрий Щербаненко, начальник Управления по надзору за соблюдением законов при исполнении уголовных наказаний. Выводы его проверки, кстати сказать, до сих пор остаются тайной за семью печатями. В результате уголовное дело доходит до Чердынского районного суда, заседание которого проходит в поселке Чепец. Главным обвиняемым становится подполковник Станислав Бромберг, руководивший отрядом спецназа «Варяг» Управления исправительных учреждений AM-244 во время спецоперации в ИК-11. Бромберг – личность, прямо скажем, незаурядная: в системе исполнения наказаний он верой и правдой прослужил тридцать лет, трижды командовал спецназом в Чечне. Бромберг садится на скамью подсудимых в поселке Чепец в феврале 2002 года. Прессе разрешают присутствовать на заседании, но запрещают аудио- и видеозапись. Кстати, семерых спецназовцев, которые по приказу Бромберга избивали зэков, участь подсудимых минует. По одной простой причине – они были в масках, их никто не опознал. Версия защиты следующая: апрельские события в колонии не носили чрезвычайного характера, имели место плановые мероприятия. Применение дубинок, зафиксированное в журнале учета применения спецсредств, не противоречило статье 82 Уголовно-исполнительного кодекса. Спецсредства ПР-73 (резиновые палки весом 630 граммов) применялись к заключенным в случае их неповиновения. Массовая подача жалоб на якобы незаконные действия отряда организована криминальным авторитетом. В то же время специалисты говорили на суде, что одним ударом можно отрубить голову, а от сорока припечатываний таким орудием человек просто превращается в фарш. Но документально вред здоровью не был зафиксирован. Врач колонии на суде подтвердил лишь то, что несколько заключенных обращались за медицинской помощью после ударов палками; однако ни у одного не были сломаны ребра и ни один не находился в тяжелом состоянии. Хотя у отдельных осужденных вред здоровью все-таки был установлен посредством проведения судебно-медицинских экспертиз. Суд положил в основу приговора версию подсудимых. С Бромберга были сняты все обвинения. Российский суд его оправдал во всех инстанциях. Трещина во льду Тем не менее, в результате судебного расследования общественности приоткрылась другая правда. Спецоперацию, как выяснилось, вместе с Бромбергом спланировал Василий Пьодъ, заместитель начальника колонии по вопросам безопасности и оперативной деятельности. Весной 2001 года в колонии, видимо, назрел конфликт между начальством и заключенным Евгением Бажановым, который считался там «смотрящим», назначенным на эту «должность» криминальным авторитетом по прозвищу Север. По словам Александра Филиппова, начальника отдела безопасности колонии, выступавшего на суде в качестве свидетеля, карательная акция была предпринята для уничтожения возрождающихся «воровских» традиций. После апрельских событий между Бажановым и Александром Филипповым состоялся своеобразный торг, о чем тоже было сказано на суде. Бажанов пообещал, что написанные жалобы будут уничтожены, а в обмен получил слово офицера, что «больше такого беспредела в зоне не будет». Жалобы были сожжены в присутствии нескольких человек, выступавших на суде в качестве свидетелей. Но в последующем были написаны вновь и все-таки были преданы широкой гласности. Выходит, кто-то слова не сдержал… А простые зэки стали «разменной монетой» в этих непростых, запутанных взаимоотношениях руководства исправительного учреждения и лидеров «воровского сообщества». Этим взаимоотношениям осмелились дать оценку гражданские институты, но не суд. Вот цитата из доклада за 2001 год Уполномоченного по правам человека в Пермской области Сергея Матвеева: «Ход расследования показал, что «лесные», то есть удаленные исправительные учреждения до сих пор являются закрытыми как для общественного, так и государственного контроля. Отсутствие планомерного и постоянного контроля органами прокуратуры, контролирующими органами Министерства юстиции, а зачастую заведомо предвзятое отношение этих органов к фактам, излагаемым в обращениях осужденных, приводит к взрывоопасным ситуациям, случаям разрешения конфликтов между администрацией и осужденными незаконными, носящими скрытый характер методами». Европейский суд Гражданско-правовую оценку к делу не пришьешь? Как сказать. Смотря где дело рассматривать. В защиту кого и против кого. В Чердынском суде образца 2002 года это было практически невозможно. Потому что там, видимо, и слыхом не слыхивали о Европейской конвенции, хотя на тот момент Российская Федерация уже ратифицировала этот документ. Однако в самом Европейском Суде практика рассмотрения подобных дел была уже наработана. Пермский региональный правозащитный центр решил использовать эту возможность. Юрист ПРПЦ Захар Жуланов представлял в Европейском Суде интересы семи пострадавших: Михаила Дедовского, Александра Матросова, Виктора Видина, Станислава Бухмана, Игоря Колпакова, Дмитрия Горохова и Алексея Пазлеева. Жалоба была принята к рассмотрению в 2006 году. Постановление суда по делу «Дедовский и другие (Dedovskiy and others) против Российской Федерации» (жалоба N 7178/03) вынесено 15 мая 2008 года. То есть с момента самих апрельских событий прошло семь лет. Семь судей, включая судью от России, установили, что в отношении всех семерых заявителей государством-ответчиком (Российской Федерацией) были допущены нарушения прав, гарантированных ст. 3 и 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Самое главное: суд признал применение резиновых дубинок незаконным, приравнял это к пыткам. Кроме того, суд определил, что потерпевшие были лишены эффективной правовой защиты. Спецназовцев, одетых в камуфляж и маски, невозможно было опознать и предъявить им обвинение. Расследование было начато не по горячим следам, а лишь спустя полтора месяца. И, наконец, еще одно обстоятельство – в отношении потерпевших не было проведено медицинское освидетельствование. Материалы по теме ИСТОЧНИК// Журнал Уполномоченного по правам человека в Пермском крае «Человеческое измерение», № 1